Музыка при свете Литургии

Интервью с лидером группы «Оргия праведников» Сергеем Калугиным

Информация к размышлению: Сергей Калугин родился 9 апреля 1967 г. в Москве. С 10 лет учился играть на гитаре, с 16-ти начал сочинять сам. В 1986 г. окончил музыкальное училище по специальности «классическая гитара». В молодости играл в группе «День гнева». В 1994 г. вышел альбом Сергея Калугина «Nigredo», принесший исполнителю настоящую известность и репутацию одного из лучших гитаристов России. С 1999 г. началось сотрудничество с арт-роковой группой «ARTель». Первое совместное выступление состоялось на фестивале «Рок к небу», организованном в СПб при участии Русской Православной Церкви. Вскоре новая группа получила название «Оргия праведников».

В пространстве отечественной рок-культуры имя Сергея Калугина и группы „Оргия праведников“ давно стало символом творческой глубины и знаком качества. Среди верных почитателей этой команды и ее лидера находятся люди разных поколений и представители самых разных молодежных субкультур от ролевиков-толкиенистов, что любят попеть калугинский „Рассказ Короля-Ондатры“, устроившись на какой-нибудь лужайке, до юных металлистов, что „задают жару“ на концертах. Музыкальными критиками много всего написано про гармоничное сочетание самых разных стилей в сольном акустическом творчестве Калугина и в проектах арт-роковой „Оргии“. Отдельного слова заслуживают таинственные и прекрасные тексты песен. Меж тем, феномен по имени Калугин и „Оргия праведников“ не может миновать религиозного истолкования, хотя православные миссионеры и журналисты намного реже употребляют это имя, чем славные имена Юрия Шевчука и Константина Кинчева.

Как и все лучшие православные поэты и музыканты рубежа тысячелетий, Калугин никогда не позиционировал себя как человека, занимающегося „православным творчеством“. Естественно, не поет он ни о золотых куполах, ни о своих чувствах перед Исповедью, но его стихи и музыка открывают внимательному слушателю глубочайшие и прекрасно осмысленные христианские образы. Даже визитная карточка Сергея „Рассказ Короля-Ондатры“ не есть ли история глав Бытия от Адама до Каина, только поданная в кельтском антураже, где враг „в недоброе утро“ также совращает на противоестественное завоевание гнозиса, человек также совершает преступление и делается бесприютным странником, который вечно бежит от лица Бога. За Калугиным закрепилась слава человека, говорящего на языке разных религий и традиций, но он бесконечно далек от какого-нибудь „гуру из Бобруйска“, который „сам себе суфий и сам себе йог“ (автор статьи бесконечно уважает автора данной цитаты :), ведь и Феофан Затворник позволял себе говорить о высоком представлении, о Боге у „индийцев американских и азиатских“. Одно дело — тщеславиться по поводу своей продвинутости, которая сегодня немыслима без „религиозной“ экзотики, другое дело — чувствовать действие Логоса во всем человечестве.

Напоследок, отсылая церковного читателя к творчеству Сергея, рекомендую послушать просветленный гимн Таинству Смерти „Радость моя“ („Ничего нет прекраснее смерти“) и эпопею „Присутствие“, написанную от лица христианина последних времен. Вы поймете все сами…

— Начнем, пожалуй, с самого начала. Так случилось, что к Вашему творчеству часто относят слова „мистика“, „эзотерика“. Судя по Вашим текстам и интервью, Вы действительно хорошо разбираетесь в разных религиозных системах. Отчего же Ваш личный выбор остановился именно на Православии? Как Вы стали православным?

— Будучи молодым человеком 21 года я подумал, что если бы Господь хотел, чтобы я был индуистом, то я бы родился в Индии, и после этого отправился креститься в православную церковь.

— То есть все было так просто, просто по факту рождения в России?

— Дело в том, что для меня поддаться рациональному доводу — это абсолютно иррациональный поступок. Но тогда я действительно рационально подумал о том, что есть какой-то смысл, что я родился в России. Этот рациональный поступок лежит вне контекста моего существования, для меня это было безумие, и, видимо, именно то безумие, которое, как сказано, превыше разума (1-е Коринфянам 3: 19).

— Люди интересуются многими религиозными учениями в период богоискательства, но вот мы нашли Истину во Христе. Нужно ли тогда вообще интересоваться той религией, что вовне Церкви?

— Вот я здесь сижу и вовне меня Вы, я Вами интересуюсь. То, что внутри нас, оно тоже вовне, потому что мы тоже находимся вовне, изучая то, что внутри. Тем, что вовне интересоваться придется, ибо жизнь это интерес к тому, что вовне. О Господи, все это сложно! :)

Мы абсолютно свободны делать все, что нам заблагорассудится, только нам не все полезно (1-е Коринфянам 10: 23). Пусть каждый решает для себя. Указание на то, что это правильно, есть у того же апостола Павла, который говорит, что есть молоко и есть твердая пища (Евреям 5: 12-14). Естественно, что кому-то это может повредить. Как-то раз я упрекал одного своего знакомого за слишком кондовый стиль мысли и предлагал ему богословие поутонченнее, а он хорошо ответил мне: „знаешь, дорогой, я благодаря Церкви с героина слез, а я человек незамысловатый и если я начну „утончать“ свое богословие, то начну сомневаться, а начну сомневаться, пойду и втрескаюсь героина. Поэтому для меня шаг вправо, шаг влево — расстрел“. И я понял тогда, что зря лез к нему с этими вещами, он абсолютно целен и ему ничего этого не нужно, но ведь есть и другие люди, которые свихнутся, если будут загонять себя в какие-то сверхжесткие рамки.

— Вы часто ссылаетесь на апостола Павла, а он еще сказал „Горе мне, если я не благовествую“ (1-е Коринфянам 9: 16). Осознаете ли Вы свою работу как некий Крест, возложенный на Вас и как способ благовествовать миру?

— „Оргия праведников“ вообще старается воспринимать свою работу как духовное делание, ведь это самый доступный мирянину путь, воспринимать свою работу как Литургию. Для этого совсем не обязательно кропить помещение, где работаешь, святой водой или обвешивать все стены иконами, хотя и такое бывает необходимо. Дело не в форме, дело в сути — работа, понятая как служение, которое „не нам, не нам, но имени Твоему“ (Псалом 113: 9), очень многое дает человеку, чем бы он ни занимался.

— Позвольте задать часто задаваемый Вам вопрос, понимают ли всё то, что Вы хотите сказать Ваши слушатели?

— Ну, я же не эти люди и не могу за них ответить… :) Я думаю, что всей полноты игры, которую мы играем, не понимаем даже мы сами. В нашей музыке и текстах много двойных и тройных смысловых пластов, но я встречал людей, которые довольно адекватно воспринимают наше творчество, хотя найти слушателя, который бы воспринял все в целом, сложно. Среди тех, кто знает, кто такой Дионисий Ареопагит вряд ли найдется тот, кто знает, кто такой Тони Левин, а среди тех и других вряд ли кто уследит за цитатами из разных авторов, вплоть до Есенина или Мао. Среди них мало кто уследит, что в нашей музыке здесь мы отсылаем к мессе си минор Баха, а здесь к пакистанским суфиям. Тем не менее, это и делает работу интересной. Когда база больше того, что видно реально, когда заметна только верхушка айсберга, сразу возникает ощущение, что имеешь дело с чем-то серьезным. Ведь и профессор Толкиен сначала создал все эти языки, страны и весь огромный background, а потом в качестве вершинки этого background`а появился „Властелин колец“. Кстати говоря, я очень четко чувствую, когда back ground равен тому, что я слышу, и мне всегда скучно слушать это. Всегда интересно, когда за конкретным произведением ты ощущаешь что-то большее.

— Ну а не возникает ли у Вас неприятного чувства, когда Вы со сцены вещаете о постигающем Человека пределе богооставленности, словами „Или, Или! лама савахфани?“ (от Матфея 27: 46), а кто-то в это время просто рубится под музыку?

— Совсем нет. Я думаю, что вся соль как раз и состоит в том, что, уцепившись за форму и почув­ствовав в ней некое содержание, слушатель начнет копать глубже и находить. Я же не первый год выступаю, и видел, как из пятнадцатилетних ничего не понимающих существ, с круглыми, горящими глазами, кое-кто потом и семинарию закончил. Просто весь вопрос в том, чтобы не останавливаться в поиске. Я вообще давно для себя сформулировал, что самое главное не переставать задавать себе некий Вопрос вопросов, который даже и сформулировать невозможно, но это самый сущностный, самый важный Вопрос. Пока ты продолжаешь его задавать себе, и миру ты живой, а как только ты на него ответил, какие бы ответы ты не взял у этого мира, хоть из Святых Отцов, тебе конец, ты умер. Поэтому „бороться и искать“!

— А Вы можете объяснить, почему все наши православные рок-музыканты в определенное время приходят к апокалиптическим темам? Это и Александр Непомнящий, который по-кураевски поет „о нашем поражении“, и Кинчев вслед за отцом Серафимом Роузом говорит „сейчас позднее, чем ты думаешь“, и у Вас об этом есть композиция „Присутствие“…

— Ощущается, что в последние времена живем, вот и говорим об этом. Конечно, есть небольшой шанс „оседлать тигра“, как говорил Юлиус Эвола, но поживем, увидим. „Присутствие“ и рождалось из ощущения тотального кризиса и глобальной катастрофы, которая надвигается, из ужаса оттого, что мир накрывают крышкой. В тот момент, когда все это писалось, не только у меня, и у наших музыкантов было чувство, что в мире что-то глобально изменилось. Наверно, что-то подобное чувствовали Костя и Саша. Сейчас мы живем и осматриваемся в мире, из которого ушло что-то существенное…

— Среди ваших почитателей много поклонников тяжелой музыки вообще и в частности готик-металла. И вот, что касается готов: казалось бы, готика — средневековая сакральная христианская культура, но почему же современный человек интерпретировал ее почти исключительно в мрачных тонах, оставив так мало места свету, что присутствовал там?

— Безусловно, современная готика — это не та готика, которая создала Нотр-Дам. Но человек всегда видит, прежде всего, то, что ему близко. Мы прекрасно можем наблюдать это на примере экранизации „Властелина колец“. Американцы сняли этот фильм, и что у них получилось? Получилось прекрасно отснятое зло, потому что они понимают, что это такое, добро же они не умеют снимать совершенно. Максимум добра, который им удалось показать, это мирные буржуазные радости на лужайке и, в этом смысле они прекрасно сделали хоббитский Шир. Но вместо эльфов получился какой-то парк культуры имени Горького в сталинское время. Сейчас это общечеловеческая проблема. В отличие от добра зло открыто, и оно открыто изливается в мир.

Потом, не следует забывать, что есть и другая сторона медали. Готы ведь — это совсем молоденькие ребята, а для этого возраста демонический имидж — это знак определенной антисистемности. Помню, как в Москве было большое православное собрание на тему зло или добро рок-музыка, все долго выступали, а под конец из зала встал один несчастный паренек в косухе, который и говорить еще не научился, и беспомощно спросил: „А попса?!“. Так вот мы сидим, выясняем зло или не зло рок, а мир завален попсой и с ней все нормально. Попсари спокойно отстегивают деньги на храмы, и ожидают, что никто не обратит внимание на их дела. Вот против этого попс-добра, попс-стабильности восстают молодые люди. „Для вашего добренького, сладенького мира мы демоны“ — говорят готы — смешные, наивные и запутавшиеся ребята.

Другой вопрос, что это проходящее явление. Есть ведь представление, что до 18 лет человека по жизни ведет Ангел, а потом он должен идти сам. Поэтому молодые очень сильно чувствуют несправедливость этого мира, отсутствие смысла, настоящей романтики, но, прорвавшись через этот этап, они станут спокойными разумными людьми.

— То есть Вы не стали бы делать трагедии из того, что значительная часть молодежи, из числа поклонников тяжелой музыки, неровно дышит к колдовству, черной магии и т. п.?

— В принципе, эти молодые ребята убегают от Церкви потому, что не находят в ней того, что в ней есть. Они ищут тотальности бытия, тотальности переживаний, близости к Источнику всего. Даже их тяга к разрушению и смерти, на самом деле, выражает скрытое желание инициации, но ведь и Христос говорил, что зерно только если умрет, то принесет много плода (от Иоанна 12: 24). Просто они не умеют найти все это в Церкви. Но сколько бы они не переворачивали свои кресты, все равно у них будет получаться крест святого Петра.

Я очень часто говорю с теми из них, что называют себя сатанистами, и сразу понимаю, что в большинстве они не имеют никакого отношения к реальному сатанизму. Если попытаться проанализировать их взгляды, в которых они сами толком не разбираются, то окажется, что часть из них предлагает разные версии того же платонизма, от которого многое взяли Святые Отцы. Многие выражают монизм, а это очень распространенная человеческая интуиция, что, кроме Господа, ничего на свете не существует. На этом монизме прокололись тамплиеры и масоны, которые решили, что есть „гневная ипостась“ Бога и стали поклоняться ей, потому, что это все равно „Бог“. Но зачем же чертям поклоняться-то?!

Настоящий сатанизм живет у нас в телевизоре! Я гораздо больше боюсь того инфернума, который называется Филипп Киркоров, Борис Моисеев или Джордж Буш.

— Почему группа так называется, и как появилось такое название?

— Потому что за Литургией оглашенных следует оргия праведников. Нам нравится, что в этих словах есть противоречие, но оно только кажущееся. „Оргия“ и „Литургия“ это однокоренные слова, и по Дионисию Ареопагиту: на неподобие больше скажешь, чем на подобие. Апофатика в богословии мощнее, чем катафатика. Название же предложили сами слушатели. Мы тогда назывались Сергей Калугин и „ARTель“, потому что ребята раньше были арт-роковой группой „ARTель“. Замучившись искать название, мы спросили у зала. Пришла записка, но кто ее написал, как ни искали, не нашли.

— Хорошо, Вы сказали, что воспринимаете свое творчество как Литургию, альбомы „Оргии праведников“ носят литургические названия: „Оглашенные, изыдите!“, „Двери, двери!“. Что же такое Литургия в жизни христианина?

— Это вообще всё. Когда я одному буддисту объяснял, что такое христианство, я сказал: христианство — это когда приходишь, время от времени в место, называемое храмом, тебе дают кусочек хлеба и глоточек вина, который истинно есть Плоть и Кровь человека, который 2000 лет назад жил на земле, был убит и после этого воскрес. Так вот, этот самый Человек был тем самым Богом, который создал этот мир, о Котором ничего нельзя сказать и помыслить, потому что Он выше всякого о Нем представления. Буддист с криком „ом мани падме хум!“ удалился восхищенным и сказал: „до такой практики мы не додумались“!

Беседовал Марк Шишкин

комментарии на форуме

версия для печати